ГАЛИЧУ А. ПОСВЯЩАЕТСЯ "ВЕСЁЛЫЙ РАЗГОВОР" 2CD

Диск 1
1. Комсомольская - Митя Шагин, Костя Звездочётов, Аня Хвостенко, Алиса Тен
2. Всё не вовремя (Посвящается Варламу Шаламову) - Ваня Жук
3. Леночка - Псой Короленко
4. О том, как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира - Захар Май
5. О том, как Клим Петрович сочинил научно-фантастическую колыбельную, укачивая своего племянника Семёна, Клавкиного сына - Андрей Тропилло
6. Плач Дарьи - Света Чапурина
7. Слушая Баха - Марина Барешенкова
8. Прилетает по ночам ворон… - Максим Ляшко
9. Глава, написанная в сильном подпитии и являющаяся авторским отступлением - Олег Коврига
10. Предостережение - Умка
11. Старательский вальсок - Седьмое пришествие марсиан
12. Плясовая палачей - Дуче и Соучастники
13. Цыганский романс - Алиса Тен
14. Вальс - Аня Хвостенко
15. Весёлый разговор - Света Бень, Игорь Крутоголов

Диск 2
1. Сто первый псалом («Я вышел на поиски Бога…») - Сергей «СиЛя» Селюнин
2. Новогодний запой - Владимир Шинкарёв
3. Когда я вернусь - Хроноп
4. Облака - Наггано
5. После вечеринки - Оля Чикина
6. Красный треугольник - Сергей Рыженко
7. Отрывок из репортажа о матче СССР - Великобритания - Игорь «Бегемот» Бажанов и Марк Пекарский
8. За семью заборами - Володя Карабас
9. Слава героям! - Дима Шумилов
10. Ночной разговор в вагоне-ресторане - Сергей Иваныч Тертышный
11. Генеральская дочь - Вика Хворостинова
12. Петербургский романс - Самые НК
13. Мы не хуже Горация - Саша Чернецкий, Сергей «Чиж» Чиграков
14. Русские плачи - Бранимир
15. Сердце, молчи - Андрей Машнин

16. Когда я вернусь (посвящается Александру Галичу) - Юля Беломлинская


Диск 1
1. Комсомольская
Митя Шагин - голос
Костя Звездочётов - голос
Аня Хвостенко - голос
Алиса Тен - голос
Ваня Жук - гитара
Сана Ночин - туба
Андрей Соловьёв - труба

2. Всё не вовремя (Посвящается Варламу Шаламову)
Ваня Жук - голос, гитара
Володя «Биг» Глушко - перкуссия

3. Леночка
Псой Короленко - голос, клавиши

4. О том, как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира
Захар Май - голос, гитара

5. О том, как Клим Петрович сочинил научно-фантастическую колыбельную, укачивая своего племянника Семёна, Клавкиного сына, спетая Андреем Тропилло своему сыну Платону в 2014-м году
Андрей Тропилло - голос, гитара
Света Чапурина - электрическая домра

6. Плач Дарьи
Света Чапурина - голос, электрическая домра
Андрей Тропилло - голос Клима Петровича

7. Слушая Баха
Марина Барешенкова - голос, клавиши

8. Прилетает по ночам ворон…
Максим Ляшко - голос, гитара

9. Глава, написанная в сильном подпитии и являющаяся авторским отступлением
Олег Коврига - голос
Максим Ляшко - гитара

10. Предостережение
Аня «Умка» Герасимова - голос, гитара

11. Старательский вальсок
Седьмое пришествие марсиан
Гелани Чекмазов - голос
Лев Культепин - гитара
Артём Скалкин - аккордеон

12. Плясовая палачей
Дуче и Соучастники
Дима «Дуче» Бациев - музыка, аранжировки, голос, бас-гитара
Антон Капельницкий - гитары, звукозапись, сведение
Женя Бобров - барабаны, голоса
Саня Ежов - баян
Саша «Слон» Смирнов - домры

13. Цыганский романс
Алиса Тен - голос
Аня Хвостенко - голос
Ваня Жук - голос, гитара
Алексей Колпаков младший - гитара
Маша Логофет - скрипка

14. Вальс
Аня Хвостенко - голос
Ваня Жук - гитара
Петя Акимов - виолончель
Саша Белоносов - клавиши
Дима Шумилов - электрический контрабас
Володя «Биг» Глушко - барабаны

15. Весёлый разговор
Света Бень - голос
Игорь Крутоголов - клавишные, объекты, барабаны, шумы

Диск 2
1. Сто первый псалом («Я вышел на поиски Бога…»)
Сергей «СиЛя» Селюнин - голос
Сергей Кондратьев - контрабас, клавиши, музыка

2. Новогодний запой
Владимир Шинкарёв - голос
Юля Беломлинская - предуведомление

3. Когда я вернусь
Хроноп
Вадим Демидов - голос, гитара
Андрей Малых - флейта
Алекс Репьёв - бас, клавишные

4. Облака
Наггано

5. После вечеринки
Оля Чикина - голос, гитара

6. Красный треугольник
Сергей Рыженко - голос, гитара, баян
Вова Кисляков - бас
Саша Прохоров - барабаны
Денис Шильников - губная гармошка

7. Отрывок из репортажа о матче СССР - Великобритания
Игорь «Бегемот» Бажанов - голос футболиста
Марк Пекарский - голос комментатора
Корней - гитара

8. За семью заборами
Володя Карабас - голос, гитара
Корней - гитара

9. Слава героям!
Дима Шумилов - голос
и его Macintosh - всё остальное

10. Ночной разговор в вагоне-ресторане
Сергей Иваныч Тертышный - голос
Света Чапурина - электрическая домра

11. Генеральская дочь
Вика Хворостинова - голос
Аня Фомина - клавиши
Маша Логофет - скрипка
Саша Ночин - бас
Володя «Биг» Глушко - перкуссия

12. Петербургский романс
Самые НК
Толя Платонов - голос, гитара
Даня Платонов - скрипка
Дима Бациев - бас
Андрей Фомин - баян
Саша Мишуков - барабаны
Олег Коврига - голос (в начале и в конце)

13. Мы не хуже Горация
Саша Чернецкий - голос, гитара
Сергей «Чиж» Чиграков - гитара

14. Русские плачи
Бранимир - голос и все инструменты

15. Сердце, молчи
Андрей Машнин - голос
DronskeyBeat -  всё остальное

16. Когда я вернусь (посвящается Александру Галичу)
Юля Беломлинская - голос, стизи
Александр Деревягин - гитара

Песни: Александр Галич
"За семью заборами" и "Слава героям!" написаны совместно с Геннадием Шпаликовым

Музыка:
"Комсомольская" - Василий Соловьёв-Седой
"Слушая Баха" - Марина Барешенкова
"Пролетает по ночам ворон..." - Максим Ляшко
"Плясовая палачей" - Дмитрий "Дуче" Бациев
"Вальс" - Эдуард Колмановский
"Весёлый разговор" - Игорь Крутоголов
"Сто первый псалом" - Сергей Кондратьев

Записано с 2012 по 2018 год в разное время и в разных местах

Звук: Юрий «DerCircus» Марков, Алексей Денисов, Александр Белоносов, Игорь Дельдяго, Игорь Булаховский, Игорь Крутоголов, Евгений Гапеев, Александр Прохоров, Антон Капельницкий, Алекс Репьёв, Вадим Шестериков, Дмитрий Хорунжий (OneSide Records)

Идея проекта: Анатолий Платонов, Олег Коврига
Воплощение проекта в жизнь: Олег Коврига, Евгений Гапеев
Мастеринг: Евгений Гапеев
Дизайн: Алексей Воропанов
Шрифт на обложке и дисках: Гавриил Лубнин
На обложке и дисках остатки одного из лагерей вдоль трассы Эгвекинот - Иультин
Фото: Валентин Цой, Чукотка, 1979

Спасибо: Юре Маркову, без которого мы бы не решились начать всё это, Жене Зарубицкому за "ZOOM", Хвосту, Анри Волохонскому и Анечке Хвостенко за "Первый гриб", после которого открылось второе дыхание и всем-всем-всем за поддержку и энтузиазм

Олег Коврига:
Шесть с лишним лет назад мы с Юркой Марковым взяли его аппарат — и поехали на Селигер к Максу Ляшко. С этого начался наш альбом-посвящение Галичу. Можно, конечно, сказать tribute. Но слово «посвящение» мне нравится больше.
Тогда кто-то пошутил:
- Ну, вот, как раз к столетию Галича и сделаете.
Все посмеялись. Но… 19-го октября 2018-го года Александру Галичу исполняется сто лет. И именно к этому дню мы — надеюсь! - как раз, и успеем с нашим изданием. Года три-четыре назад я ходил в гости к Алёне Архангельской, дочери Галича, и ставил ей то, что было записано на тот момент. Тогда казалось, что альбом уже почти готов. Алёна всё оценила и одобрила. Но с тех пор альбом разросся вдвое. В результате это будет двойной компакт-диск, звучащий почти два часа. Надо бы перед финишем снова сходить к Алёне. Но… не пойду. Пойду уже с готовым диском. Потому что для меня это памятник Учителю.

Про оформление альбома.
Женёк Гапеев, соратник мой ближайший, сказал, что оформление провальное совсем. И никуда не годится. Я его в большинстве случаев слушаюсь. Он же Гений. Реальный Гений. Без него наши архивные издания были бы не просто хуже изданы. Они были бы сделаны многократно хуже. Но в данном случае я его слушать не буду.
На обложке альбома «Александру Галичу посвящается «Весёлый разговор»» фотографии, сделанные моим дружком — а даже и не дружком, а братцем моим старшим — Валей Цоем. В 1979-м году. На Чукотке. И я ощущаю… умиротворение, наверно, когда вижу эти фотографии. И ничего нет в этом странного. Где-то в мозгу моём есть матрица, в которой эта картина осталась навсегда. 18-го октября, за день до столетия Галича Вальке исполнится восемьдесят лет. А тогда, когда он фотографировал эти чукотские «лагеря», я стоял рядом с ним. И для меня это не просто фотографии.
В 79-м году мне было двадцать лет. И мне страшно повезло. Я прилетел шабашить на Чукотку.
Трасса Эгвекинот-Иультин была построена заключёнными. Примерно двадцать тысяч их было. А назад вернулись примерно триста пятьдесят человек. Когда трасса уходила дальше, строили новый лагерь. Длина трассы — 207 километров. И лагерей было семнадцать. Тот лагерь, который вы видите на фотографиях, был на пятьдесят седьмом километре, уже за перевалом. Он достаточно хорошо сохранился. Потому что там ещё не тундра, а горы.
А первый лагерь, остатки которого я реально увидел, был на 14-м километре, около посёлка Озёрный. Там тундра съела почти всё. Осталась только одна землянка, которая была вырыта прямо под горой. Я пришёл — и сел на нары (вернее, на то, что от них осталось). И пытался представить себе, как всё это было. Примерно тридцать лет назад. Кто-то ведь лежал на этих нарах. И «доходил», и умирал. Прямо здесь. На этом самом месте, на котором я сейчас сижу. Двадцать тысяч. Разделить на семнадцать лагерей. Примерно по тысяче с лишним в каждом лагере. Конкретно здесь. Только не летом, а зимой. Когда минус пятьдесят и ветер. От голода и холода. Медленной, мучительной смертью. Ни за что. Просто родились не в то время.
Говорят, что наше время тяжёлое. Нет… Наше время в тысячи раз легче, чем «то».
У Булгакова в «Мастере и Маргарите» было такое:
«Позднее всех забылся Иван, когда над рекой уже светало. После лекарства, напоившего все его тело, успокоение пришло к нему, как волна, накрывшая его. Тело его облегчилось, а голову обдувала теплым ветерком дрема. Он заснул, и последнее, что он слышал наяву, было предрассветное щебетание птиц в лесу. Но они вскоре умолкли, и ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением...»
Я, конечно, не спал, когда сидел на этих нарах. Но что-то такое происходило. И я почувствовал, что пока я живой, я являюсь представителем этих ребят на этом свете. Этих многих тысяч людей, которые принесли сюда свой крест и приняли мученическую смерть.
Я был на той Голгофе, которая в Иерусалиме. Но мне кажется, что она — просто игрушечная. Лет через триста после событий приехала будущая «святая Елена». Мама императора Константина, который принял христианство. И спокойно разметила маршруты будущего «духовного туризма». Я нисколько её не осуждаю. Она безусловно была умной женщиной и поступила абсолютно правильно. Но это всё не про то…
А там, на Чукотке, именно про то… Про то самое…
Мне это очень помогло в жизни. Я понял, что все мои личные переживания, трагедии — это просто шелуха. Это — ничто. По сравнению с тем, что происходило примерно тридцать лет назад — совсем недавно… - здесь, на этом самом месте, где я сейчас сижу.
И рядом со мной были люди, которые видели этих ребят. Бригадир «штукатурок», Марья Васильевна рассказывала мне, как она ехала на Чукотку по комсомольской путёвке. И плыла на корабле с очередной партией зеков. Жалась к своим вещам. Боялась, что украдут. А какой-то пожилой зек улыбнулся ей — и сказал:
- Не бойся, дочка. Здесь у тебя никто ничего не возьмёт.
Царя Николая второго и его семью канонизировали. И правильно сделали. Они реально приняли мученическую смерть. Но смерть, которую приняли чукотские, колымские и прочие ни в чём не повинные зеки была ещё страшнее. И таких, как Варлам Тихонович Шаламов или мой дед, Виталий Павлович Коврига, которые умудрились выжить в этом Аду, были единицы. Единицы из многих тысяч. Или даже миллионов.
Думаю, что Варлама Тихоновича Шаламова и Александра Аркадьевича Галича «зарубало» именно это. Именно эти великомученики, которые стояли за их спиной.
- Не моя это, вроде, боль,
Так чего ж я кидаюсь в бой?
А вела меня в бой судьба,
Как солдата ведет труба…
Моя судьба тысячекратно легче судьбы Галича. А уж, тем более, судьбы Шаламова. Но, думаю, труба меня в бой ведёт та же самая.
И эта «Чукотская Голгофа» на обложке нашего альбома кажется мне… нельзя, конечно, сказать, самой прекрасной. Но… как-то обрабатывать её — это… привет «Святой Елене». Нет. Этого делать не надо.
Так получилось, что название написал Гаврила Лубнин. И несколько уважаемых и любимых мною людей сказали, что шрифт слишком «весёлый». Но все остальные варианты надписей на обложке показались мне лишними. А Гаврила Лубнин — великий Поэт и Художник. И буквы у него живые. Поэтому они так и остались. Мне они не мешают. Не мешают смотреть на нашу Чукотскую Голгофу.